Весна, Окно и Капитан - Горос

Она посмотрела горло. Затем попросила пациента оголить спину и грудь, для чего потребовалось размотать шарф и снять свитер. Послушала стетоскопом. Еще раз посмотрела горло…

– Вы знаете, Тамара Алексеевна, – наконец заключила девушка. – По-моему, ваш сын здоров.

– Что значит «здоров»? – опешила та. – У него же ангина!

– Нет у него никакой ангины. Горло нормальное, да и других симптомов не вижу. Думаю, дело в том…

– Да мне плевать, что вы там думаете! – всплеснула руками Тамара Алексеевна. – Что ж я, не знаю своего сына? Я же вижу, что он болен!

– Вообще-то я здесь врач, а не вы! – рассердилась девушка.

– Вы что, препираться со мной сюда пришли? – руки Тамары Алексеевны угрожающе уперлись в бока. – Так вы будете назначать лечение или нет?

– Как же я могу лечить здорового человека? – в отчаянии вскричала врач.

– Да как же здорового, когда нездорового!

– Но…

– Значит так, – холодно перебила Тамара Алексеевна. – Я требую, чтобы вы добросовестно выполнили свои обязанности. А если вы отказываетесь это делать, то… то… – ее взгляд метнулся к телефону. – Я сейчас же звоню Семену Степановичу – вашему главврачу. Он мой хороший знакомый. И я разузнаю, кто в поликлинике следит за компетентностью набираемого персонала!

– Но чего вы от меня-то хотите? – девушка уже едва не плакала.

– Просто выпишете все необходимое для лечения ангины, и все!

Врач нервно села, вынула дрожащей рукой из портфеля бланк, быстро черкнула на нем несколько слов и протянула Тамаре Алексеевне.

– Ну вот. Так бы и сразу, – мгновенно смягчилась та и, заметив, что девушка быстро собирает свои медицинские принадлежности, с улыбкой воскликнула: – Как? Уже уходите? Может, чайку?

Но врач, не говоря ни слова, поспешно направилась к выходу. И все же на пороге она не выдержала и обернулась.

– Знаете что?.. – вскричала она срывающимся от негодования голосом. – Вы можете звонить кому хотите. Хоть главврачу, хоть самому министру здравоохранения! Пусть меня лучше уволят, но я вам все-таки скажу… Если ваш сын и болен психически, это еще не значит, что нужно травить его организм, пичкая ненужными таблетками. Вы же, сами того не понимая, губите собственного ребенка! Пусть даже и из самых лучших побуждений!

– Да как вы смеете! – затряслась от гнева Тамара Алексеевна. – Он болен! Болен!..

– И еще, – перебила ее врач. – Уж не знаю, насколько действительно нездоров ваш сын… Но, по-моему, не настолько, как вы пытаетесь это представить. Советую вам перестать ходить за ним, словно за деткой малой. Он не ребенок! Ведь на вид ему уже лет двадцать и, как я успела заметить, он вполне нормально соображает. И я бы на вашем месте задумалась, как он будет жить, когда останется один, без вашей опеки. Всего хорошего!

И врач, хлопнув дверью, покинула квартиру.

– Понабирают врачами недоучек! – закричала ей вслед пораженная Тамара Алексеевна. Ответом ей был лишь удаляющийся стук каблуков. – Небось, с двойки на тройку в своем медучилище перебивалась да лекции прогуливала, а теперь учить меня вздумала! Я своего ребенка с пеленок выходила! От смерти спасла! И я всегда знаю, что для него лучше!.. Гублю его жизнь… А кто его растил, когда отец-алкашина к какой-то шалаве умотал, а? Кто на него лучшие годы жизни истратил, а? Кто ночей не спал, а?..

За девушкой давно уже захлопнулась дверь подъезда, а Тамара Алексеевна все ходила по квартире, причитая и хватаясь за сердце.

– Ну, мам… Мама, ну не плачь, – пытался успокоить ее Капитан.

– А ты?.. Ты тоже думаешь, что я тебя гублю, да? Тоже думаешь, что издеваюсь? Думаешь, правы были те подруги, что советовали: «Отдай ты его в какой-нибудь приют для душевнобольных…» А я отвечала: «Нет! Как же я его отдам? Ведь он же мой, родненький!..» Зря? Зря все это было?.. Думаешь…

Тамара Алексеевна вдруг умолкла и прижалась спиной к стене, хватая ртом воздух.

– Мама? Мама, что с тобой?!..

Но та вдруг молча осела на пол. Она жестами пыталась показать сыну, что ей необходимы лежащие в шкафу таблетки. Но Капитан, видимо, не понял. Хотя, даже если б и понял, все равно вряд ли бы решился туда заглянуть. Ведь мама строго-настрого запрещала ему прикасаться к шкафу! Позвать соседей он тоже не решился, ведь для этого пришлось бы открыть входную дверь. Он было метнулся к телефону, да только пользоваться им не умел – звонила всегда только мать. Все что он мог: лишь беспомощно стоять, глядя на конвульсии матери. Когда же он сообразил, что если что-то срочно не предпринять, его мать умрет, он устремился к единственному месту, в котором всю жизнь находил спасение – к окну. Там его и увидела я.

Конец ознакомительного фрагмента.